Рассадин Валентин Иванович

О проблемах возрождения и сохранения языков некоторых малочисленных тюркских народов Южной Сибири (на примере тофаларского и сойотского языков)

Территория Южной Сибири и прилегающая к ней Северная Монголия издавна были населены различными этническими группами, среди которых рано выделились тюркские племена. Их потомки образовали разные современные тюркские народы, продолжающие здесь обитать, это: на российской стороне – тувинцы, хакасы, шорцы, северные и южные алтайцы, тофалары, окинские сойоты, чулымские тюрки, на монгольской - цэнгельские тувинцы, кёк-мончаки, уйгуры цаатаны, уйгуро-урянхайцы. При этом все перечисленные народы, кроме довольно крупных народов: тувинцев, хакасов, шорцев и алтайцев, давно имеющих свои литературные языки, являются достаточно малочисленными народами, не имевшими и не имеющими письменности для своих родных языков. В последние годы, правда, ситуация изменилась, но лишь в отношении тофаларского и сойотского языков, для которых была создана письменность – для тофаларского в 1986 г., для сойотского – в 2001 г., и эти языки фактически перестали быть бесписьменными. Тофаларский язык вот уже 15 лет преподается в тофаларских школах, сойотский готовится к преподаванию. Оставшиеся же без письменности и без преподавания в школе, а соответственно и без государственной поддержки, языки остальных малочисленных тюркских народов Южной Сибири и Монголии находятся в критическом положении – на грани исчезновения. Находясь лишь в узкой семейной сфере устного общения, они не могут конкурировать с государственными языками: в России с русским, в Монголии с монгольским. И если не принять со стороны государства немедленных мер по их спасению, то в ближайшем будущем эти языки могут быть безвозвратно утрачены по мере ухода из жизни лиц старшего поколения, как это чуть не произошло с языком окинских сойотов.

В данном докладе попытаемся кратко изложить историю того, как обстояло и обстоит дело по возрождению и сохранению тофаларского и сойотского языков. Это очень близкие языки генетически родственных тюркских народов, издревле населявших регион Восточного Саяна и ведших до недавнего времени сходный образ жизни кочевых охотничье-оленеводческих народов. Они постоянно находились в контакте между собой, поскольку обитали на смежной территории. При этом тофалары находились с середины XVII в. под русским влиянием, хотя и продолжали контактировать с соседними бурятами. Сойоты же находились в постоянном контакт с монголами и бурятами и даже почти обурятились к концу XX столетия. Языковая же ситуация у тофаларов и сойотов сложилась разная. Если к моменту перевода в 1930-х. гг кочевых оленеводов тофаларов и сойотов на оседлость владение родными языками было, можно сказать, поголовным, то в период оседлой жизни ситуация стала меняться. Тофалары в своих поселках оказались расселенными среди русскоязычного населении, а в школе из-за отсутствия письменности на тофаларском языке до 10 класса учились на русском языке. Это привело к тому, что русский язык стал вытеснять тофаларский даже из среды семейного общения в связи с появлением множества смешанных браков. У сойотов оказалась аналогичная ситуация, но только у них место русского языка занял бурятский язык, и они стали быстро обурячиваться. Поскольку тофалары обрусевали не столь интенсивно, в отличие от темпов обурячивания сойотов, то тофаларский язык дольше сохранялся в быту, нежели сойотский. Это обстоятельство позволило в 1980-е гг. остановить забвение тофаларского языка и добиться его возрождения путем его научного изучения, создания для него письменности, школьных учебников и введения его преподавания с 1989 г. в начальных классах тофаларских школ.. В связи с тем, что за всем этим стоял правительственный заказ со стороны Госкомсевера и Минпроса, а значит и государственная поддержка, то положительные результаты не замедлили сказаться. Сейчас тофаларский язык, можно сказать, выведен из кризисного состояния. Однако из-за ликвидации Госкомсевера и того, что тофалары брошены на произвол судьбы в условиях рыночной экономики и всеобщей коммерциализации, то дело сохранения совсем недавно возрожденного их языка может из-за недостаточного финансирования со стороны государства остановиться, а язык опять оказаться под угрозой исчезновения.

Современные тофалары являются самым малочисленным тюркоязычным народом России. По переписи 1989 г. их насчитывалось 731 чел. В настоящее время они живут оседло в трех поселках – Алыгджер, Нерха и Верхняя Гутара на территории трех сельских администраций: Тофаларской, Нерхинской и Верхнегутаринской, входящих в состав Нижнеудинского р-на Иркутской обл. Российской Федерации. Тофаларский язык, по классификации Н.А. Баскакова, вместе с тувинским языком входит в уйгуро-тукюйскую подгруппу уйгуро-огузской группы тюркских языков (Баскаков 1969: 323; Жуковская и др. 2002: 182).

Самоназвание тофаларов – тофá, до революции их называли карагасами. В прошлом они жили родовым строем, делясь на пять экзогамных родов – hааш, сары-hааш, чогды, кара-чогды, чептэй. Все кочевья и охотничьи угодья были распределены между родами. Хотя тофалары довольно рано, еще в XVII в. были обращены в христианство, они продолжали придерживаться шаманизма.

Будучи аборигенами края, тофалары до конца 1920-х гг. вели кочевой охотничье-оленеводческий образ жизни. Основным жилищем у них был конический чум из лиственничных жердей, крытый в теплое время года берестой, а в холодное – покрышками из шкур лосей или изюбрей.

Расселившись после перехода на оседлость в стационарных поселках, тофалары освоили новые для них виды хозяйственной деятельности: стойловое содержание крупного рогатого скота и свиней, стойловое содержание крестьянских пород лошадей и езду на них в телегах и санях, промышленную заготовку сена и дров, выращивание картофеля и других овощей на приусадебных участках. Научились изготавливать из коровьего молока различные молочные продукты, освоили дрожжевое хлебопечение. В то же время сохранились и некоторые их традиционные занятия: оленеводство, превратившееся в отгонное со сменными пастухами, сезонная пушная охота, осуществляемая, как и прежде, с помощью оленей, охота на весенних изюбрей на солонцах с целью добычи пантов, осенняя охота на гонных изюбрей со специальной дудкой-манком, добыча медведей осенью на берлогах, охота на борову и водоплавающую дичь, лов рыбы осенью запрудами во время нереста. От собирательства осталась лишь заготовка осенью кедровых орехов. Все эти виды хозяйственной деятельности, как новые, так и традиционные, составляли основу экономики тофаларских колхозов до 1962 г. и коопзверопромхоза после 1963 г. Многие из этих видов практикуются и в индивидуальном хозяйстве современных тофаларов, приняты и местным русским населением, живущим в тофаларских поселках.

В настоящее время происходит вхождение тофаларов в постсоветское общество с развивающимися рыночными отношениями, формируется новое тофаларское общество, в котором возрождается интерес к традиционным, более рациональным приемам природопользования, к традиционной индивидуальной хозяйственной деятельности, возрождается интерес к национальной духовной культуре, к своему языку, который стал преподаваться в тофаларских школах.

Поскольку о сойотском языке и самих сойотах до недавнего времени почти ничего не было известно в науке, позвольте сказать здесь о них несколько подробнее.

Как отмечено в «Красной книге языков народов России» (Жуковская и др. 2002: 164), современный сойотский язык – это тюркский язык, входящий в уйгуро-тукюйскую подгруппу уйгуро-огузской группы тюркских языков, как и тувинский и тофаларский языки. Современные сойоты – один из малочисленных народов России, представители которого компактно проживают на территории Окинского района и немного в Тункинском районе Республики Бурятия Российской Федерации. До 1993 г. они официально не выделялись из числа бурятского населения района, хотя еще в 1920-е гг., по данным Б.Э. Петри, сойотов насчитывалось свыше 500 человек и они осознавали себя самостоятельным народом, отличным от бурят. Во время этнографической экспедиции к сойотам в 1926 г. Б.Э. Петри застал их занимающимися разнообразными видами хозяйственной деятельности, ведущими разный образ жизни. Сойоты, осевшие в Тунке и оставившие оленеводство ввиду отсутствия географических условий для его ведения, стали перенимать у тункинских бурят их хозяйственно-культурный тип и быстро слились этнически с ними. Сойоты-оленеводы переселились в Оку в местность Ильчир на водораздельный горный хребет в верховьях реки Иркут, где были хорошие пастбища с оленьим мхом-ягелем и подходящие условия для охоты. Здесь они продолжали вести свой традиционный охотничье-оленеводческий образ жизни, какой вели и другие соседние с ними саянские охотники-оленеводы – тофалары России, уйгуры цаатаны Монголии и тувинцы-тоджинцы, с которыми сойоты традиционно поддерживали связь и у которых всегда при необходимости приобретали оленей. Б.Э. Петри (1927) отмечал в своем отчете об экспедиции, что сойоты-оленеводы еще продолжают осуществлять сезонные перекочевки по тайге со своими оленями, на которых ездят верхом, кормятся охотой, добывая пушных и копытных зверей, сохраняют свои традиционные жилища – чумы, свою культуру и свой язык, близкий к урянхайско-сойонскому .

По нашему мнению, поскольку ильчирские сойоты-оленеводы кочевали в отрыве от других групп сойотов на значительном территориальном удалении от них, а последние давно стали сливаться с бурятами и переняли у них животноводство и их образ жизни с особенностями бытового уклада и сбурятским языком, то у властей сложилось впечатление, что все сойоты давно обурятились и слились с бурятами, поэтому их нет необходимости выделять из среды бурят.

В 1930-е гг. оленеводство у сойотов стало приходить в упадок из-за большого падежа поголовья оленей. Пополнять свои стада покупкой оленей у тувинцев-тоджинцев и у цаатанов, как всегда они это делали, новые власти им не разрешали, поскольку Тува была в то время иностранным государством, и пригон оттуда оленей приравнивался к контрабанде, купленных сойотами в Туве оленей власти попросту конфисковывали. Кроме того, в 1930-е гг. в СССР активно проходил процесс образования колхозов и перевод кочевых малочисленных народов Сибири на оседлость. Это привело к обобществлению оленей и перевод сойотов на оседлый образ жизни в поселках Сорок, Хурга, Боксон, а также в Орлике и на многочисленных мелких животноводческих фермах. Сойоты вынужденно стали заниматься животноводством местного бурятского типа, разводя яков (сарлыков), хайныков, коров, лошадей и немного овец, переняв у бурят и их образ жизни. Стадо оленей в колхозах сохранялось для транспортных нужд и для обеспечения охотников во время зимнего охотпромысла в горной тайге. Однако в 1963 г. по решению Правительства Бур.АССР оленеводство в Оке было ликвидировано как якобы нерентабельная отрасль животноводства. Кроме того, чуть позже на территории бывших родовых земель сойотов был создан Госпромхоз, к которому отошли лучшие охотничьи угодья. Сойотам стало негде охотиться да и не на чем. С утратой оленеводства ушел в прошлое и традиционный сойотский образ жизни. Со стариками ушел сойотский тюркский язык и национаьная культура. Стало забываться и название народа.

История сойотов изучена слабо. В научной литературе встречаются лишь отдельные замечания о их происхождении. Санкт-Петербургским этнографом Л.Р. Павлинской (202: 41-51), подробно изучавшей современных сойотов, высказывалось предположение о том, что в их этногенезе принимали участие саянские самодийские племена, явившиеся той основой, на которую впоследствии наложился древний тюркский этнос, тюркизировавший в отношении языка этот самодийский субстрат. Иначе говоря, по своему происхождению сойоты - саянские самодийцы, подвергшиеся тюркизации еще в древнетюркское время, где-то в VII-VIII вв. н.э., а возможно и ранее.

По сведениям старожилов Окинского края, как сойотов, так и бурят, сойоты в составе родов иркит, хаасуут и онхот относительно недавно, порядка 350-400 лет тому назад, перекочевали из Монголии из окрестностей оз. Хубсугул, где они тогда кочевали на территории дархатских сомонов Ханха и Уури, а также в районе горы Ринчинлхумбэ, считавшейся их священной горой-покровителем. Выйдя из пределов Монголии, сойоты сначала расселились в Тунке и частично в Закамне. Но поскольку там почти нет мест, благоприятных для оленеводства, то часть сойотов, перейдя на животноводство, осела в Тунке и Закамне, сливаясь с местными бурятами. Оленеводы же перекочевали в Оку, на водораздельный хребет рек Оки и Иркута возле озера Ильчир, где было достаточно ягеля для прокорма оленей. Так сойоты оказались в Оке.

В Дархатском крае Монголии, к западу от оз. Хубсугул, до сих пор продолжают обитать тюркоязычные оленеводы, которых монголы называют цаатан (букв, «оленевод»), а также уйгар, т.е. уйгур, а иногда и уйгар цаатан, цаатан уйгар (букв. «оленеводы-уйгуры»). Сами же себя цаатаны уйгуры именуют словом myъha, которое очень близко к самоназванию тофаларов - тофа, ср. название тувинцев - тыва-дыва. Кстати, окинские буряты используют для именования тувинцев и тофаларов помимо этнонима уряанхад (букв. «урянхайцы») также выражение уйгар хэлтэн, т.е. «уйгуроязычные». Это говорит о том, что память бурятского народа связывает данные тюркские этносы с древними уйгурами. В составе цаатанов, а также оленеводческих групп дархатов, произошедших от саянских тюрков-оленеводов, тоже имеются роды иркит, хаасуут, онхот. Видимо, от них, от этих саянских тюрков-оленеводов, ведут свое происхождение современные окинские сойоты.

Начавшееся в 1990-е гг. в России национально-культурное возрождение малочисленных народов затронуло и сойотов. Исследования, проведенные в те годы среди сойотов разными учеными, показали, что еще многие сойоты помнили не только вообще о своей принадлежности к самостоятельному народу сойотов, но и сохраняли в памяти свою принадлежность к одному из трех сойотских родов – хаазуут, онхот, иркит. Сохраняли многие черты своей бытовой и духовной культуры, причем не только предания, сказки, песни, но и шаманские призывания, хотя все это и на бурятском языке. Так, например, совершая шаманское моление горе-покровителю местности Бурин-хану, которую старики называли по-сойотски Улуг-даг (т. е. «Великая гора»), они обращались к нему с такими словами: «Уйгар хэлэтэн, урса гэртэн, үйhэн забитан, сагаа унаатан, сана хүлэгтэн бидэ hойоодууд» (досл. «Мы сойоты, имеющие уйгурский язык, имеющие чумы в качестве жилищ, имеющие берестяные челноки, оленей в качестве транспорта, а лыжи в качестве скакунов»). Здесь сосредоточено все представление сойотов о своем прошлом традиционном образе жизни тюркоязычного кочевого таежного охотничье-оленеводческого народа. Движение за восстановление прав сойотов как самостоятельного малочисленного северного народа, начавшись в Республике Бурятия в 1992 г., продолжавшееся на разных уровнях все 1990-е гг., завершилось тем, что 24 марта 2000 г. Правительство России Постановлением № 255 включило сойотов Бурятии в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации. В этом документе численность сойотов на 1999 г. указана в 1973 человека. По данным на 2001 г. численность сойотов составляла 2002 чел.

На уровне Правительства Республики Бурятия разработаны и принимаются меры по возрождению у сойотов традиционного охотничье-оленеводческого хозяйства и национальной культуры, в том числе и языка.

В 1993 г. был создан Сойотский нацинальный сельский совет, ныне администрация, с центром в с. Сорок, в том же году была создана и официально зарегистрирована в Минюсте РБ Ассоциация сойотов Окинского р-на РБ. Во исполнение решения о возрождении оленеводства в 1994 г. в Оку из соседней Тофаларии были пригнаны 60 оленей и тофаларские пастухи стали помогать окинцам вспоминать навыки ведения оленеводческого хозяйства. В настоящее время олени прижились и их стадо стало расти.

Принимаются меры по возрождению духовной культуры и языка. Регулярно в с. Сорок стал проводиться национальный сойотский праздник Жогтаар («Встреча»), который в 2004 г. был переименован в Улуг-Даг («Великая гора» в честь горы-покровителя Бурин-хан).

Современный язык сойотов, который еще недавно помнило несколько стариков и который нам удалось наблюдать в 1970-х гг. и даже слышать в начале 1990-х, во время наших поездок в Оку, по своему строю типичный тюркский язык, наиболее близкий к тофаларскому языку России и к языку цаатанов-уйгуров и уйгуров-урянхайцев Монголии. Тофаларский язык мы изучаем с 1964 г., а два последних - с 1989 г., когда произвели их первые записи в местах расселения этих народов. С самого начала записи цаатанского и уйгуро-урянхайского языков стала выявляться их большая близость как между собой, так и к тофаларскому и сойотскому языкам и значительные отличия от тувинского языка, хотя все они относятся к одной, саянской, подгруппе сибирских тюркских языков. По общепринятой в отечественной тюркологии классификации тюркских языков, предложенной Н.А. Баскаковым (Баскаков 1969: 323), тувинский и тофаларский языки входят в уйгуро-тукюйскую подгруппу уйгуро-огузской группы тюркских языков. Данную подгруппу мы дополняем языками уйгуров-цаатанов и уйгуро-урянхайцев, а также и языком сойотов.

Сравнительное изучение тюркских языков Саянского региона, включая и сойотский, показало, что все они: тувинский России и Монголии, тофаларский и сойотский России, цаатанский и уйгуро-урянхайский Монголии, кёк-мончаков Монголии и Китая объединяются в одну саянскую подгруппу сибирских тюркских языков, которая по Н.А. Баскакову называется уйгуро-тукюйской. Сама эта подгруппа делится на два четких ареала: 1) степной - с языками тувинским и кёк-мончаков и 2) таёжный, куда входят тофаларский, сойотский, цаатанский и уйгуро-урянхайский языки. К таёжному ареалу по многим признакам примыкает и тоджинский диалект тувинского языка. Носители языков таёжного ареала являются в основном оленеводами-охотниками (кроме уйгуро-урянхайцев Монголии, которые давно уже имеют тот же хозяйственный тип, что и монголы, занимаясь животноводством), которых объединяет, кроме общего языка, также сходный тип охотничье-оленеводческого кочевого хозяйства и своеобразной материальной культуры, позволивших им хорошо приспособиться к кочевой жизни в условиях горной тайги.

О близости сойотского языка к тофаларскому свидетельствуют не только наши личные впечатления, полученные при наблюдении сойотского языка, языков цаатанов и уйгуро-урянхайского, но и ряд свидетельств ученых, которым довелось наблюдать сойотов. Так, по утверждению Б.С. Дугарова, изучавшего этногенез бурят и сойотов Оки, М.А. Кастрен, посетивший сойотов Тунки в XIX в., писал, что они говорили «... на том же тюркском наречии, каким говорят карагасы (т.е. тофалары - В.Р.)» (Дугаров 1983: 99). Об активном использовании сойотами своего тюркского языка еще в XVIII в. говорил и Г.Д. Санжеев, исследовавший в конце 20-х гг. XX в. дархатов и население Дархатского края, ссылаясь на свидетельство немецкого географа XVIII в. Антона Фридриха Бюшинга, который в своей книге «Описание земли» (издана в Гамбурге в 1787 г.) утверждал, что язык у тункинских сойотов тот же, что и у карагасов (т.е. тофаларов - В.Р.) Нижнеудинского уезда (Санжеев 1930: 13-14). Профессор Иркутского госуниверситета Б.Э. Петри, проводивший в 1926 г. по заданию Комитета Севера специальную этнографическую экспедицию по изучению хозяйства, быта и культуры сойотов, писал о их языке, что его еще помнят старики и что он чрезвычайно близок урянхай ско-сойотскому (Петри 1927: 19). Сойотами, сойонами и урянхайцами, кстати, в старой русской литературе вплоть до 20-х гг. XX в. называли тувинцев и не отделяли от них цаатанов и тофаларов.

В настоящее время вновь во весь рост встал вопрос о праве народов на национальную культуру и язык. Проблема возрождения и сохранения культур и языков малых народов России, особенно малочисленных народов Сибири и Севера, сделалась весьма актуальной и животрепещущей. Если в первые годы советской власти национальные культуры и языки у этих народов были еще живы и активно использовались, а проблема состояла лишь в том, чтобы этим языкам дать письменность, то сейчас ситуация изменилась настолько, что следует спасать и возрождать не только языки, но и народы. В Республике Бурятия такая проблема стоит в отношении не только эвенков, но и сойотов - совсем недавно официально признанной малой народности, которая ставит своей целью возродить родной язык и национальные культуру и хозяйство. Целиком разделяя их чувства и поддерживая их стремление к этому возрождению, мы считаем, что в этом деле нельзя пренебрегать никакой возможностью помочь им. Скептики уверяют, что мол уже поздно, что все сойоты уже окончательно «обурячены». Однако мы уверены, что это не совсем так. Ведь те же скептики совсем недавно уверяли, что не стоило ставить вопрос о возрождении такой народности, как сойоты, поскольку их сейчас просто нет, все они стали бурятами. Но жизнь показала, что стремление народа к возрождению не знает преград. Сойоты добились признания их самостоятельным народом и включения в перечень малых народов России. Делаются реальные шаги в деле возрождения их традиционного хозяйства, связанного с оленеводством, которое было у них до 1960-х гг. Поэтому следует надеяться, что воля и стремление народа к возрождению также и языка окажутся сильнее скепсиса отдельных деятелей науки и политики.

Мы считаем, что для возрождения сойотского языка сейчас есть все условия. Прежде всего, имеется желание народа возродить свой язык. Поскольку же сойотский язык - это тюркский язык, наиболее близкий языку тофаларов и цаатанов, то для его возрождения следует учесть опыт создания письменности для тофаларского языка и сам материал тофаларского и цаатанского языков. Язык цаатанов бесписьменный, есть только опыт фиксации на цаатанском языке некоторых научных материалов монгольскими коллегами и наши попытки применить для его записи в 1989 г. буквы тофаларского алфавита. Кстати говоря, попытка эта оказалась весьма успешной, поскольку в звуковом отношении язык цаатанов имеет ту же систему, что и тофаларский язык. Эта же система представлена и в языке сойотов. Поэтому мы считаем возможным использовать для сойотского языка алфавит, разработанный нами для тофаларского языка, и те же принципы орфографии.

Язык сойотов хорошо развит и адекватно отражает тип их традиционной хозяйственной деятельности, быта, культуры. В 1970-е гг. во время диалектологической экспедиции в Окинский район нами от сойотских стариков было записано около 5 тысяч сойотских слов и основные сведения по грамматике сойотского языка, был установлен звуковой строй этого языка. В 2001 г. по просьбе Правительства Республики Бурятия, администрации Окинского района и Ассоциации сойотского народа нами была разработана письменность для сойотского языка, выработаны правила орфографии и составлен «Сойотско-бурятско-русский словарь», изданный в 2003 г. (Рассадин 2003). Он включил всю собранную нами сойотскую лексику, переведенную нами не только на русский язык, но и на бурятский с использованием окинской бурятской диалектной лексики. В настоящее время мы работаем над составлением сойотского букваря и иных школьных учебников. В период с января по май 2005 г. на 4-хмесячных специальных курсах нами подготовлен учитель сойотского языка для начальных классов, поскольку администрацией Окинского района и правительственными органами Республики Бурятия принято решение о введении преподавания сойотского языка в начальных классах сойотских школ.

Таким образом, в отношении почти забытого и почти вышедшего из практического употребления, оказавшегося на грани исчезновения сойотского языка следует констатировать, что совместными усилиями представителей науки, сойотской общественности, Ассоциации сойотского народа, соответствующими органами Правительства Республики Бурятия удалось не только остановить процесс забвения и исчезновения сойотского языка, но и возродить его, создать для него письменность, разработать орфографию, подготовить учителя и приступить к составлению школьных учебников и пособий, ряд из которых, кстати, уже находится в издательской фирме «Дрофа», как и новый вариант тофаларского букваря и другие пособия по тофаларскому языку, уже изданные этой фирмой. Мы считаем, что как и для тофаларского языка, для сойотского удалось миновать опасный период исчезновения и забвения языка, удалось возродить язык и создать все предпосылки для его сохранения и дальнейшего развития. В этом деле наука сказала свое слово. Теперь очередь за сойотской общественностью и правительственными органами Республики Бурятии и Российской федерации в деле оказания государственной поддержки для сохранения и развития этого языка.

Литература

1. Баскаков 1969 - Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969.
2. Дугаров 1983 - Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ, 1983. С. 90-101.
3. Жуковская и др. 2002 - Жуковская Н.Л., Орешкина М.В., Рассадин В.И. Сойотский язык // Языки народов России. Красная книга. (Энциклопедический словарь-справочник). М.: Academia, 2002. С.164-170.
4. Павлинская 2002 - Павлинская Л.Р. Кочевники голубых гор. (Судьба традиционной культуры народов Восточных Саян в контексте взаимодействия с современностью). СПб.: Изд-во «Европейский дом», 2002
5. Петри 1927 - Петри Б.Э. Этнографические исследования среди малых народов в Восточных Саянах (Предварительные данные). Иркутск, 1927.
6. Рассадин 2003 - Рассадин В.И. Сойотско-бурятско-русский словарь. Улан-Удэ, 2003.
7. Санжеев 1930 - Санжеев Г.Д. Дархаты. Этнографический отчет о поездке в Монголию в 1927 г. Л., 1930.

WWW lingsib.iea.ras.ru